ЛУНА МТАЦМИНДЫ
Нет, никогда не бывало такой благостно тихой луны!
Лира, храня полуночный покой, тихо поёт, в три струны.
Шорохом струй её привлечены, жмутся к земле у корней
Или молчат, меж ветвей вплетены, сумраки милых теней.
Я не припомню, чтоб небо моё было светлей и нежней.
Что за луна - как соткали её бусинки бледных огней?
И от соблазна её серебра сделалось что-то с рекой:
Заколебалась неслышно Кура, вверх потянувшись рукой.
Вот и Метехи! - такой белизны ввек не явит тебе соль.
Нет, никогда не бывало луны нежной и ласковой столь.
Здесь, на Мтацминде, Акакия тень в хрупком колышется сне,
Скорбного кладбища скорбная сень душу встревожила мне.
Смотрит на полог ромашек и роз радостных звёзд высота.
Здесь, на Мтацминде, бродил Николоз, горько, как сирота.
Пусть же, о пусть я, как лебедь, умру, с песнею горькой моей -
Только бы мне рассказать про игру бледных ветвей и теней,
Только бы миру поведать о том, как заглянула в меня
Ночь на Мтацминде, синим крылом душу мою осеня,
О том, как взмывают в последний раз лебеди в небеса
И как очищены в этот час их сильные голоса,
И как я чувствую, что душе, рождённой заново тут,
Пусть смерти стал не страшен уже, не леденящ, не крут;
Что выйдя из некой пучины, стих идёт по ковру из роз
(Сказочна дерзость поэтов: их смерть не страшит всерьёз);
Что смерть встечаю я на горе, вблизи великих могил,
Близ тех, кто, думая о добре, чашу свою испил;
Что гибель с песней встречаю я, по праву поэт и царь;
Что ночь задумчивая моя поблескивает, как янтарь;
Что звуки лиры моей ночной меня пережить должны.
Нет, никогда не бывало такой благостно тихой луны.
1915 (Перевод: 1975)
ОФОРТ
Кутаясь в белую шаль непогоды
Сани летят на беззвучных рессорах.
Грозной зимы ледяные невзгоды
Я схоронил в этих снежных просторах.
Здесь косоглазое солнце гневливо
С неба мне слало слепящие взгляды;
Я это вспомнил, увидев, как ивы
Ранней весной примеряют наряды.
Инеем белым покрытый местами,
Мрамор застыл, словно боль неживая,
Холодно всаднику на пьедестале,
Всадник терзается: тишь-то какая!
Тишь-то какая! И след неглубокий -
Странный, нездешний! - внушает капризно:
Дескать, лишён я отчизны далёкой,
Будто бы снег - всем отчизнам отчизна…
Царское село. 1918 (1975)
МУЗА В ПЕТЕРГОФСКОМ САДУ
Коварная, стареющая Муза
То нежится на солнце, то в тени,
Припоминая тех, кто с ней союза
Искал - и чем закончили они.
Она богата капельками яда,
Она шипит: Не трогай, проучу!
Спроси её: Зачем всё это надо? -
Она в ответ цинично: Так, хочу.
Что предпочтёшь ты: красную халтуру
Или с водицей красное вино?
Послушай, Муза, портить партитуру
Их нежной страсти ей-же-ей грешно.
Ей безразлично - с классиками или
С поэтом, оперившимся едва -
Старуха эта верит только силе,
Самой прийти на помощь - чёрта с два!
Такие ведьми к нашим просьбам глухи:
Жалеет рифм на махонький стишок, -
Но если дашь пощёчину старухе,
Отсыплет с перепугу хоть мешок.
Хотя теперь тоске и страсти тайной
Не тот простор, что прежде, в старину,
Она, как в дни Мюссе, сентиментальна -
Ей подавай дорогу да луну.
И там где мы в порыве сумасшедшем
Снимаем боль дрожащею строкой,
Она поёт во здравье им, ушедшим,
А нам, кто жив ещё, за упокой.
? (1975)
ПОЭЗИЯ - ВЫШЕ И ПРЕЖДЕ ВСЕГО
Я буду твердить до конца своего,
Что души поэтов - кристальнее снега.
Вот мысль (это альфа моя и омега):
Поэзия - выше и прежде всего!
Вот истина, данная мне в колыбели,
Вот свет, затмевающий Светицховели,
Вот истина духа и правда его:
Поэзия - выше и прежде всего!
Как смерть ненасытна, в груди моей - жажада
По миру идти и творить волшебство,
Чтоб слыша стихи мои, чувствовал каждый:
Поэзия - выше и прежде всего!
И в грозное время, в часы круговерти,
И в час мой последний - о жизни и смерти
Иного я вам не скажу ничего:
Поэзия - выше и прежде всего!
1920 (1975)
НЕ СКРЫВАЙ ЯЗВ СВОИХ ОТ НАРОДА
Готовься к бедам и мукам новым.
Ещё с жестокой своей любовью
Жизнь увенчает венцом терновым,
Твой лоб украсит твоей же кровью.
Но язв своих не скрывай от народа,
Стань там, где солнце, не жмись к забору.
В лице истерзанном и свободном
Сам Свет предстанет людскому взору.
1928 (1975)
ПОСЛЕДНИЙ ПОЕЗД
Судьбы моей и жизни колесница -
Состав твой подан и сейчас умчится,
А с ним - моя судьба, моя надежда,
Звезда моя, души моей зарница.
Как назову отъезд твой - что за дело
Теперь, когда все чувства у предела?
От поезда ли ждать мне слов надежды,
Раз ты сама сказать их не хотела?..
Вулканом накануне изверженья -
Недвижный поезд. А до отправленья
Осталось пять минут. Пора проститься -
Осталось пять минут до отправленья.
Вот - тронулся… Звеня, гремя, качаясь.
Бегу я вдоль вагонов, задыхаясь.
Прощай навеки и рыдай навеки -
На веки вечные с тобой прощаюсь!
Но, Господи, за что мне - в год по муке,
Какой быть может прок в такой науке,
И почему поэтам так судилось:
Всю жизнь учиться ремеслу разлуки?
1938 (1975)
НАДПИСЬ НА КНИГЕ «МАНОН ЛЕСКО»
И слышится: любви закон
Являет счастье в плаче,
Тот, кто стрелой её пронзён,
Не может жить иначе.
Цветы, таверна, страсти, сон,
Раскаянье блудницы…
Печальная любовь Манон -
Старинные страницы.
Париж и Эвр. Играет кровь.
Цветы, листва, истома.
Любовь, любовь, одна любовь -
Ни родины, ни дома.
А там уже - дождей сезон
И улетают птицы…
Печальная любовь Манон -
Старинные страницы.
Пропал тот век, как поздний сон,
Как миражи в пустыне,
Теперь в любви - иной канон,
Иные люди ныне.
Не соблазняет Трианон,
Руссо - трезвей водицы…
Печальная любовь Манон -
Старинные страницы.
Но так же дышат и стучат
Два сердца, нам открытых.
Ах, шелестящая парча
Времён полузабытых!
Пройдут года и сотни лет,
Но будет так же длится
Любовь Манон и де Грие -
Бессмертная страница.
1939 (1975)
* * *
Уходишь… Муки, тяготы и думы
Легли к ногам, как под косой - тростник.
Кто говорит, что ты сегодня умер? -
Нет, именно сегодня ты возник.
Уходишь… Всё в тебе отволновалось.
Ты никому не в тягость - как цветы.
Кто говорит, что счастье перервалось? -
Нет, именно сегодня счастлив ты.
Уходишь в сумрак кладбища лесного,
Иным жильём ты в жизни не владел.
Кто говорит, что ты лишился крова? -
Нет, ты нашёл и дом свой, и надел.
Уходишь… Но судьба твоя прекрасна
Никто под ней не подводил черты:
Давно в тебя влюблённое пространство
Тебя зазвало. Стал пространством ты.
1956 (1975)