|
ЛИМЕРИКИ
Органист из далёкой Монголии
Был подвержен порой меланхолии:
По базарной по площади
Ездил голым на лошади.
Ровно час – ни минутою более.
Адмирал королевского флота
Знал две тысячи три анекдота,
И из них ни в одном
Не назвали говном
Адмирала английского флота.
Старикашка из города Хайфа
Захотел ежедневного кайфа
И, квартиру закрыв,
Он ушёл в Тель-Авив:
Тель-Авив – город кайфа, не Хайфа.
Англичанин проездом в Триесте
Приставал к чьей-то смуглой невесте.
Он был смуглым и томным,
Но поведал о том нам
Только памятник скромный в Триесте.
У вдовца из страны Мавритания
По причине плохого питания
Был запор и понос,
И потеря волос,
И ещё – сексуальная мания.
Некто, выходец с хутора нищего,
Был воспитан на книгах Радищева,
Но известен был всем
Исключительно тем,
В чём считался почище Мудищева.
Одна девушка из Сан-Франциско
Не любила излишнего риска
И в опасные дни
Избегала возни,
Что не так уж легко в Сан-Франциско.
У поэта из города Винницы
Были щётка зубная и мыльница.
Он был падок на лесть
И любил он поесть –
Как и всякий из города Винница.
Все лингвисты-слависты Америки
Переводят на русский лимерики,
Только их перевод
Есть пустой перевод
Целлюлозных ресурсов Америки.
Пожилой скотовод из Сибири
Всех призвал совершить харакири.
Он, когда выпивал,
Агрессивен бывал,
Угрожая стабильности в мире.
Прогрессивная дама из Бремена
Обнаружила вдруг, что беременна.
Для рождения гения
Заказала для чтения
Книжку Пушкина «Анна Каренина».
Некий юноша из Бужамбуры
С медсестрою затеял амуры,
Но при помощи шприца
Удалось ей отбиться,
И ходил он неделю понурый.
Молодой демократ из Нджамены
Очень ждал, что грядут перемены,
Но в Республике Чад
Вечно смрад или чад.
Уезжал бы ты, брат, из Нджамены.
Очень старый мулат из Претории,
Не закончивший консерватории,
Был неграмотен – впрочем,
Пел с рассвета до ночи
Сочинённые им же истории.
Эмигрантская муза Манхэттена
Близким другом была оклеветана,
Он сказал, что она
Отправляться должна
В общем, значит, куда-то, ну, это, на.
Перспективный юрист из Майами
Был кубинцем по папе и маме,
Он окреп, словно зверь,
И стремится теперь,
Чтобы жили мы все как в Майми.
Молодой человек из Торонто
Жарким летом в Торонто для понта
Выходил в полушубке
И сатиновой юбке –
Нарушал он при этом закон-то?
Начинающий химик в Джибути
Доходил в каждом деле до сути.
«Я, - он хвастался всем, -
Ложки супа не съем,
Если мало в нём цинка и ртути».
У зеваки при драке в Лусаке
Разорвали штаны цвета хаки.
Впрочем, сам виноват:
Не подался назад -
Объяснили зеваке в Лусаке.
Два бандита вчера в Гватемале
В лавке взяли бутылку ткемали.
Двадцать два генерала
Их ловить побежало.
Президент говорит, что поймали.
Подполковник ГБ из России
Убеждал себя в собственной силе:
Став пожизненным боссом,
Он теперь, по опросам,
Популярней Христа и Мессии.
Две смазливые шлюшки в Найроби
(В нищете они выросли обе)
Раз, дождавшись момента,
Обокрали клиента,
Но – по бедности, а не по злобе.
Три смутьяна, по пьяни, в Пхеньяне
Ким Чен Ына несли в ресторане.
Впрочем, give me a break! –
Это всё-таки фейк,
Ибо нечем напиться в Пхеньяне.
У юноши с острова Пасхи,
Лишив его дружеской ласки,
Украли любовника,
Злого чиновника,
А девушки нет в этой сказке!
Глуховатый поэт в Могадишу
Обнаружил удобную нишу.
Он был тонким политиком
И на всё своим критикам
Отвечал: «Извините, не слышу».
Голос радио в горной Армении
Всем нам внятен был, более-менее.
Вы не помните, кстати,
Анекдот о кровати,
Предстающей как местоимение?
Фермер, живший в горах близ Тбилиси,
Говорил своей тёлке: «Телися!»
А она ему: «Нет,
Слишком рано, мой свет.
Покажи мне сначала Тбилиси»
.
Молодой человек в Микронезии
Был ценителем русской поэзии,
Алексея Цветкова
Знал от слова до слова,
Лучше всех его знал в Микронезии.
Одноглазый солдат из Калькутты
По утрам не терял ни минуты:
На заре (коль не пьян)
Он вперялся в экран,
Где всегда была карта Калькутты.
Генерал-лейтенант на Памире
Ходит в баню в парадном мундире.
Чтобы не было паники,
С ним гуляют охранники –
Двое сбоку и сзади четыре.
Молодой математик в Конкорде
Врезал старшему брату по морде,
Кончив спор затяжной
О задаче одной,
Где окружность и точка на хорде.
Легендарный шериф из Техаса
Проучился неполных три класса,
А как только он смог
Нажимать на курок –
Стал шерифом в столице Техаса.
У интеллектуала московского
С другом был разговор про Тарковского.
Друг сказал, что в «Рублёве»
Есть в сценарной основе
Недочёты. Лежит в Склифосовского.
Аспирант из села на Полтавщине
Пил кефир лишь немного подслащенным,
А теперь, став учёным,
Пьёт весьма подслащённым
Свой кефир он в селе на Полтавщине.
Пожилой супермен в Амстердаме
Знает способ понравиться даме.
Хоть давно ему это –
Как свинье сигарета,
Навык тот не слабеет с годами.
Человек средних лет из Толедо
Спал порою с женою соседа.
О всевидящий Бог,
Кто подумать бы мог,
Что такое возможно в Толедо?!
Некий нонконформист из Антверпена
Никогда не мочился подветренно:
«Подставлять ветру спину –
Унижает мужчину;
Для меня всё, что против – естественно».
Очень скромный бухгалтер из Дании
Не работал в престижном издании,
Не имеет наград,
Но спокоен и рад,
Что есть место ему в мироздании.
На приветствия дама из Кракова
Отвечала всегда одинаково,
Всем она говорила:
«Ах, кругом эти рыла...
Только Вы – украшение Кракова!»
Мелкий клерк трибунала в Гааге
Размышлял, подшивая бумаги:
«Так я жизнь проживу
И не съезжу в Москву...
Ладно, с Путиным встречусь в Гааге».
Говорят, пресловутый Онищенко
Своровал сигарету у нищенки.
Ведь курить не полезно,
И ещё не известно,
Кто ей дал её. Браво, Онищенко!
Тонок вкус у гурмана из Глостера:
Он не ест ни омара, ни лобстера,
Только шейка лангуста
Да морская капуста –
В рационе гурмана из Глостера.
Православный монах из Джибути
Жизнь провёл не в тепле да уюте:
Не якшался с мирянками
И питался поганками –
Вот и всё, что мы знаем, по сути.
Иудей из Антананаривы
В синагоге ел груши и сливы,
И ждала вся община,
Вся – включая раввина:
Так уж мадагаскарцы учтивы.
В Шри-Джаявраднепура-Котте
Вам не скажут словца в простоте,
Не простят и незнания:
«В третьей части названия, –
скажут вам, – ударенья не те».
Патриоты из города Лима
На вершине поймали налима.
Ведь налим с Мачу-Пикчу –
Их исконная пища,
Также их – территория Крыма.
У хокима (эмира) Хорезма
Вдруг куда-то девалась харизма.
Тщетно ищет обслуга,
Оттесняя друг друга:
Обнаружен лишь след от маразма.
Боевой адмирал из Бишкека
Анатомию знал человека.
У любой из девчат
Он нащупать был рад
Орган для генерации млека.
Знавший Лондон студент из Сан-Паулу
Чётко следовал главному правилу:
Джентльменов из клуба,
Чтоб звучало не грубо,
Посылать не по маме, а к дьяволу.
Сирота из села на Смоленщине
Относился с презреньем к поденщине,
С автоматом АК
Он взирал свысока
И с брезгливостью – вслед деревенщине.
Холостой акробат из Рабата
Был силён, даже для акробата.
Ну настолько силён,
Что был папенькой он
Трём десятым детей из Рабата.
Незабвенный орёл Закавказья,
Что с троцкистской расправился мразью,
Был и мудр, и высок,
Но имел и порок –
Либеральничал до безобразья.
Знатный ткач из Орехово-Зуева –
Близкий друг усача Волобуева.
Как мне, Боже прости,
Слово в рифму найти
К Волобуеву? Нету их. Ну его!
Грузчик Паинькин С. из Находки
Прожил жизнь, не попробовав водки.
«На духу! – так и есть,» -
Говорил его тесть.
Ведь бывают такие находки!
У владельца лачуги в Сараево
Ох! Житьё, прямо скажем, не раево:
При сынке его – хаме –
Зять сожрёт с потрохами
И его самого, и сарай его.
Легитимный монарх из Норвегии
По дорожкам гоняет на велике
А не бродит в короне
Или дремлет не троне –
Распустились монархи в Норвегии!
Жили в доме с балконом в Ханое
Чмо презлое с красоткой-женою.
Бил её он кнутом
И винил её в том,
Что сгорело рагу овощное.
Дочке консула США в Петербурге
Страшно стало ходить в чернобурке.
Вот взяла и пошла
В том, в чём мать родила –
Ничего не сопрут с неё урки!
Престарелый дебил из Бангкока,
Настрадавшись от стафилококка,
Дуба дал. И, не парясь,
Возродился как парус.
И белеет себе одиноко.
В небольшом городке Рамат-Гане
Бедуин торговал пирогами:
Вот Абраму - с селёдкой,
Вот Араму - с лебёдкой,
Вот - с мороженой брюквой для Вани.
Некий щуплый студент из Вероны
Не обидел бы даже вороны,
Кабы вдруг не бандиты...
Оба были убиты
Битой – чтобы не тратить патроны.
Куртизанка Розанна в Саванне
Принимала гостей на диване,
Говорила: «Шалишь,
Здесь, малыш, не Париж –
Здесь Саванна. Все деньги – заране».
Стодвухлетний романтик из Вильнюса
Своё тело готовил для выноса:
Маслом с тмином и хреном
Мазал старые члены,
Чтоб никто на него не обиделся.
У студентки из города Шахты
Дни задержки всё копятся. Ах ты!..
Молит Бога она –
Божья милость должна
Изменить непреложные факты.
Разорившийся принц в Эр-Рияде
На базаре просил Христа ради,
Ибо должен был он
Содержать своих жён,
А Ису люди чтут в Эр-Рияде.
Старший администратор из Ровно,
Жизнь проживший и тихо, и ровно,
Обругал в день кончины
И невестку, и сына,
Дочь, и зятя – и всех поголовно.
Дон-Жуан из деревни Болотной,
С некой феей поужинав плотно,
Пригласил ту кудесницу
На пожарную лестницу.
И она согласилась. Охотно.
Средних лет эмигрант из Союза
Пел прекрасно – ну прямо Карузо!
Но при даре таком
Был дурак дураком –
Водянистый и злой, как медуза.
Чернокожий боксёр из Эстонии
Попадает всё время в истории –
То дадут ему в глаз,
То сопрут унитаз,
А вчера пианино расстроили.
Одноглазый шофёр из Можайска
Как-то в рейсе слегка задержался,
Вспомнил около рощи
О характере тёщи
И сказал себе: «Вася, мужайся!»
Легендарный мудрец из Афин
Век бы прожил, живи он один,
Но была с ним Ксантиппа –
Клинтон Хиллари типа –
Избегайте таких половин.
Пожилой счетовод из Рязани
Пил коньяк, но не пил «Мукузани».
Он считал, что грузины
В том хотя бы повинны,
Что у брата проблемы с глазами.
Трактористу из штата Огайо
Полюбилась молочница Хая:
Работящая баба,
Матерится неслабо,
И в постели совсем неплохая.
Президент итальянского банка
Знать не знал, как готовится манка,
А про гречу и просо
Даже нет и вопроса –
Вот вам западной жизни изнанка.
Молодой композитор с Аляски
Обожал «Половецкие пляски».
С перочинным ножом
Он скакал нагишом,
Ну, почти – в мокасинах и маске.
Продавщица пельменей в Карачи
Не давала положенной сдачи
Ни пуштунам, ни сингхам,
Ни нормальным, ни психам –
И теперь всех в Карачи богаче.
Мать пяти дочерей из Алжира
Из инжира и рыбьего жира
Сочиняла рагу –
Прям забыть не могу –
Услаждая отца-старожила.
Жил один старикан в Парагвае,
Он питался всю жизнь пирогами,
А потом бутерброд
Сунул вечером в рот –
И наутро его отпевали.
Безработные из Аргентины
Втихаря закупали картины
Потому и возрос
Вдруг на живопись спрос...
Мы же всё проморгали, кретины.
Два философа в горном Кашмире
Размышляли о счастье и мире.
Вдруг один одного
Ни с того, ни с сего...
Я мочил бы за это в сортире.
Из Симбирска духовный гигант
Выше был Пиренеев и Анд.
«Отхлебнувши винца,
Ты иди до конца,» –
Так учил он Инессу Арманд.
Дегустатор в Андорра-ла-Велья
Засыпал лишь от запаха зелья,
А его консультант
Был и вовсе мутант
С дополнительным геном безделья.
Укротитель шакалов из Хельсинки
На работе пел звонкие песенки,
Дома ж – выл, как шакал,
Или горько икал
И сбегал по верёвочной лесенке.
Токарь Федя из города Фрязино
Мог бы быть инкарнацией Разина:
Пил, и пел, и плясал,
Баб без счёта бросал –
Много, много им набезобразено!
Мне сказали, что женщины в Ливии
Все красивые и молчаливые.
Там война, недород,
Дождь пять лет не идёт –
А мужчины, однако, счастливые.
Программист из Сантьяго-де-Куба
Опыт пифагорейского клуба
Полюбил обобщать –
И умел вычислять
Даже площадь поверхности куба.
Продавец овощей в Сингапуре
Знал немногое об Йом-Киппуре,
А турист из Израиля
Освежил его знания:
В Йом-Киппур не едят хачапури.
У красотки из порта Пирей
Как-то вырос на попе чирей.
Отвратительно-гнойный
У красавицы стройной...
Берегите своих дочерей!
Страхового агента в Пекине
Нелегко провести на мякине:
Взяток он не берёт,
А назад и вперёд
Переносят его в паланкине.
Македонец из славного Скопье
Не ломал за отечество копья,
Но – уж как повелось –
Патриот он насквозь
И роняет за родину сопли.
Двух наивных туристов в Маниле
Искупаться в реке заманили –
Там есть Пасиг-река...
Первый спятил слегка,
А второй, извините, в могиле.
У таксиста Хозе из Каракаса
В жизни есть три решительных ракурса:
Он, помимо работы,
Любит секс и компоты.
А политика – выкуси накося!
Нерадивый студент из Флоренции
Шёл в тратторию, а не на лекции,
Пил вино, ел котлеты,
Завалил все предметы,
А вдобавок – лишился потенции.
Говорят, бывший мэр Барнаула
Никуда не ходил без баула.
В том бауле лежали
Золотые скрижали
И таблетки для мягкости стула.
Раньше жили слоны во Владимире,
Но в период бескормицы вымерли.
В общем, так ли, иначе ли –
Всех слонов раскулачили.
А Владимиром Путина выбрали.
Молодой ловелас из Батайска
Между Ларой и Кларой метался
(Обе были – дай Бог!),
Разобраться не смог
И с обеими сразу расстался.
Дровосек Мацусита из Осаки
Прорубал идеальные просеки.
В префектуре Ого
Все ценили его:
Синтоисты, буддисты, агностики.
Режиссёры кино в Голливуде
Держат спирт в незакрытой посуде
Да и пьют подогретым –
Как зимой, так и летом!
А ведь с виду – культурные люди...
Автор сотни романов из Праги
Ни чернил не щадил, ни отваги.
Может, жил бы он в Польше,
Написал бы и больше:
В Праге вечно – нехватка бумаги.
Проповедник один на Итаке
Говорил: «Эволюция – враки!»
С ним особо не спорили,
Проводили до моря, и
Он исчез, точно парус, во мраке.
Президенту Республики Кипр
Вместо йогурта подали «Шипр».
Не являясь эстетом,
Он, не морщась при этом,
Выпил разом. Да здравствует Кипр!
Украинцу на острове Крит
Вместо йогурта подали спирт.
Отхлебнув того спирту,
Почесал он макитру:
«Йогурт ваш знаменит,» - говорит.
Экскурсанту на гору Парнас
Вместо йогурта подали квас.
Умирая от жажды,
Выпил. Сплюнул. И дважды:
«Тьфу, - сказал, - извините, на Вас».
Экскурсанту в Аттический край
Вместо йогурта подали чай.
«Я б хотел молока,
Чтоб разбавить слегка
Йогурт,» - он попросил невзначай.
Двум индусам, приехавшим в Фивы,
В ресторане не подали пива:
«Все вы в Индии – йоги,
Вот вам – греческий йогурт,
С ним вам будет светло и красиво».
Четверым бизнесменам из Риги
Вместо йогурта подали фиги.
Самый старший из них,
Посмотрев на троих,
Тихо вымолвил: «Это интриги».
Старой даме в кафе близ Микен
Вместо йогурта подали хрен.
«Хрен-то мне на хрена, -
Возмутилась она. –
Не стоит ли за этим Маккейн?»
Трое бойких девиц из Монако
Соблазнили в ущелье монаха.
«Ты не стоек, приятель, -
Так сказал настоятель, -
Но ужасно везуч ты, однако!»
|