<= На основную страницу
<= Семейные истории
|
ДРУГОЙ ЧЕМОДАН АБРАМА ЭПШТЕЙНА Историю развода своих родителей папа рассказывал всегда одинаково. Она осталась для него совсем отдельным, сильным и неприятным воспоминанием. Мой отец никогда не говорил: «Родители развелись» - но всегда: «Дедушка выгнал папу». Это было в Тульчине. Папа, тогда шестилетний, проснулся от шума и грохота. Бушевала гроза, а его дед, отец бабушки, и его отец стояли друг напротив друга и кричали друг на друга. Папа говорил, что гроза казалась ему необыкновенно сильной. И кричали они очень громко. На следующее утро Абрам Эпштейн уехал. Причин ссоры папа так и не узнал, его родители никогда не хотели говорить с ним об этом. Один раз, правда, он сказал мне, что дедушка Абрам был болезненно ревнив и устраивал жене скандалы, совершенно без оснований. И что после одного из таких скандалов Арн Ривман вступился за дочь, как раз в ту ночь с грозой. Может быть, папа знал больше, чем рассказывал мне. У меня есть смутная догадка, что дедушка ударил бабушку.Так или иначе, его родители больше никогда не виделись – за исключением одной недолгой встречи. Собственно, мой рассказ – о ней. Дедушка Абрам жил в Одессе. К началу войны он уже не служил на «Товарище» и вообще стал нездоровым человеком. По папиным словам, его отец ещё перед войной начал стремительно стареть. Папиному единокровному брату Гаррику было в сорок первом лет пять или шесть. Когда началась война, папа ничего не знал о судьбе своего отца, он понятия не имел, удалось ли тому выбраться из Одессы и если удалось, то куда. Оказавшись с бабушкой и её родителями в Узбекистане, папа сделал вещь простую, но в каком-то смысле гениальную. Он написал письма дедушке до востребования на главпочтамты всех областных городов Советского Союза. И дед Абрам получил одно из таких писем – не помню точно где, на Урале или в Предуралье. На почтамт он ходил от отчаянья, надеясь получить весточку от второй жены. Впрочем, не очень надеясь, поскольку перед войной она поехала с Гарриком в гости к родственникам, кажется, в Молдавию, в места, захваченные немцами в первые дни войны. Дедушка, естественно, ответил папе, и, говоря казённым языком, завязалась переписка. Причём сначала он переписывался только с сыном, а потом – и с бывшей женой тоже. Не знаю, сколькими письмами они обменялись, но, видимо, почта в глубоком тылу работала не так плохо. И в какой-то момент возникла идея о встрече бабушки с дедушкой и о возможном «воссоединении семьи». Все полагали, что вторая жена и младший сын Абрама погибли. Отсюда, из 2014 года в Бостоне, мне трудно это понять, но так было. Просто так поехать куда-либо во время войны не разрешалось, требовалось объяснить цели поездки, получить документы для проезда. Дед справился с этой задачей, и в один прекрасный день поезд привёз его с Урала на Ташкентский вокзал. Был ли приезд официально оформлен как переселение или у него имелось лишь временно разрешение, я не знаю. Не знаю и то, как семья узнала, что поезд придёт именно в это время – расписания поездов в обычном смысле, наверное, не существовало, - но каким-то образом семья встречала его на вокзале. Не знаю, кто встречал, был ли ещё жив бывший тесть, выгнавший его из дому, был мой отец ещё в Узбекистане или уже учился в Москве – но бабушка Анна точно встречала его, и она была там на перроне не одна. Дедушка Абрам вышел из вагона и прямо перед вагоном стал здороваться, обниматься, обмениваться какими-то первыми, эмоционально бесценными фразами с встречавшими. Что, впрочем продолжалось недолго – минуту, максимум две. А потом у дедушки украли чемодан. Босяки – папа всегда называл их босяками, никак иначе – подобрались сзади, под вагоном, и выдернули чемодан, зажатый у деда между ботинками. Отец говорил – по памяти или с чужих слов, не знаю – что это произошло за одну секунду. А в чемодане у Абрама Эпштейна лежали деньги и все документы. Считалось, что это более безопасно – карманы в поездах чистили чаще. И вот – человек оказался без документов на вокзале в городе, где у него нет никаких официальных «зацепок». Даже просто пройти с перрона в город он не мог: требовалось предъявить удостоверение личности. К счастью, комендант (или начальник?) вокзала повёл себя по-человечески: поверил рассказанному и выдал деду временное удостоверение личности, разрешающее взять билет обратно – в тот уральский город, откуда он приехал. А уж там дед мог рассчитывать на возобновление паспорта. Права на выход в город это удостоверение не давало. Через несколько часов дедушка уехал из Ташкента. Больше попыток приехать туда он не предпринимал. Вероятно, к лучшему: это спасло его от участи стать двоеженца. Вторая жена дедушки каким-то чудом не погибли, успели удрать от немцев. Подробностей я не знаю. Дедушка Абрам умер в 1946 году в Одессе, в возрасте шестидесяти одного года. По тем временам, не такая уж короткая жизнь. Папа прожил столько же, но ко времени, когда он умирал, ощущение «смертого возраста» уже изменилось. 2014
|